Неточные совпадения
«Стой! — крикнул укорительно
Какой-то попик седенький
Рассказчику. — Грешишь!
Шла борона прямехонько,
Да вдруг махнула в сторону —
На камень зуб попал!
Коли взялся
рассказывать,
Так слова не выкидывай
Из песни: или странникам
Ты
сказку говоришь?..
Я знал Ермилу Гирина...
Она набивала его карманы пирожками и яблоками, а он
рассказывал ей
сказки и другие истории, вычитанные в своих книжках.
Накануне того дня и через семь лет после того, как Эгль, собиратель песен,
рассказал девочке на берегу моря
сказку о корабле с Алыми Парусами, Ассоль в одно из своих еженедельных посещений игрушечной лавки вернулась домой расстроенная, с печальным лицом.
Но у вас не
рассказывают сказок.
Он и петь, он и плясать, он и
сказки, говорят, так
рассказывает, что из других мест сходятся слушать.
Рассказывать, так, право,
сказки!
—
Расскажу тебе
сказку, которую в ребячестве мне
рассказывала старая калмычка.
Впереди его и несколько ниже, в кустах орешника, появились две женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха, с большим, румяным лицом. Они сели на траву, под кусты, молодая достала из кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного из горлышка, передала старухе бутылку, огурец и, очищая яйцо, заговорила певуче, как
рассказывают сказки...
— Однако купцы слушали его, точно он им
рассказывал об операциях министерства финансов. Конечно, удивление невежд — стоит дешево, но — интеллигенция-то как испугалась, Самгин, а? — спросил он, раздвинув рот, обнажив желтые зубы. — Я не про Аркашку, он — дурак, дураки ничего не боятся, это по
сказкам известно. Я вообще про интеллигентов. Испугались. Литераторы как завыли, а?
—
Рассказывай скорей! — говорил Райский. — Давайте сны
рассказывать, кто какой видел. И я вспомнил свой сон: странный такой! Начинай, Марфенька! Сегодня скука, слякоть — хоть
сказки давайте сказывать!
Сказки я тебе потом
рассказывал, Софья Андреевна; до
сказок ты у меня большая была охотница; часа по два на коленях у меня сидит — слушает.
В иную минуту казалось, что я ребенок, что няня
рассказала мне чудную
сказку о неслыханных людях, а я заснул у ней на руках и вижу все это во сне.
— Да в ту пору и ушла же, минутку только и побыла у нас. Кузьме Кузьмичу
сказку одну
рассказала, рассмешила его, да и убежала.
Возвращаясь же в комнату, начинал обыкновенно чем-нибудь развлекать и утешать своего дорогого мальчика,
рассказывал ему
сказки, смешные анекдоты или представлял из себя разных смешных людей, которых ему удавалось встречать, даже подражал животным, как они смешно воют или кричат.
А между этих дел он сидит, болтает с детьми; тут же несколько девушек участвуют в этом разговоре обо всем на свете, — и о том, как хороши арабские
сказки «Тысяча и одна ночь», из которых он много уже
рассказал, и о белых слонах, которых так уважают в Индии, как у нас многие любят белых кошек: половина компании находит, что это безвкусие, — белые слоны, кошки, лошади — все это альбиносы, болезненная порода, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как цветные; другая половина компании отстаивает белых кошек.
С раннего утра сидел Фогт за микроскопом, наблюдал, рисовал, писал, читал и часов в пять бросался, иногда со мной, в море (плавал он как рыба); потом он приходил к нам обедать и, вечно веселый, был готов на ученый спор и на всякие пустяки, пел за фортепьяно уморительные песни или
рассказывал детям
сказки с таким мастерством, что они, не вставая, слушали его целые часы.
— Ах, Федор Васильич! точно волшебную
сказку вы нам
рассказали!
А на другой день ничего не бывало, навязывается сызнова:
расскажи ей страшную
сказку, да и только.
Отец сам
рассказал нам, смеясь, эту историю и прибавил, что верят этому только дураки, так как это просто старая
сказка; но простой, темный народ верил, и кое — где уже полиция разгоняла толпы, собиравшиеся по слухам, что к ним ведут «рогатого попа». На кухне у нас следили за поповским маршрутом: передавали совершенно точно, что поп побывал уже в Петербурге, в Москве, в Киеве, даже в Бердичеве и что теперь его ведут к нам…
Иной раз он собирал нас к себе в кабинет, позволял играть и ползать по себе, рисовал картинки,
рассказывал смешные анекдоты и
сказки.
Спустя некоторое время после того, как Хорошее Дело предложил мне взятку за то, чтоб я не ходил к нему в гости, бабушка устроила такой вечер. Сыпался и хлюпал неуемный осенний дождь, ныл ветер, шумели деревья, царапая сучьями стену, — в кухне было тепло, уютно, все сидели близко друг ко другу, все были как-то особенно мило тихи, а бабушка на редкость щедро
рассказывала сказки, одна другой лучше.
Всё меньше занимали меня
сказки бабушки, и даже то, что
рассказывала она про отца, не успокаивало смутной, но разраставшейся с каждым днем тревоги.
Теперь я снова жил с бабушкой, как на пароходе, и каждый вечер перед сном она
рассказывала мне
сказки или свою жизнь, тоже подобную
сказке. А про деловую жизнь семьи, — о выделе детей, о покупке дедом нового дома для себя, — она говорила посмеиваясь, отчужденно, как-то издали, точно соседка, а не вторая в доме по старшинству.
Ко мне ходила только бабушка кормить меня с ложки, как ребенка,
рассказывать бесконечные, всегда новые
сказки.
Многое из того, что он
рассказывал, не хотелось помнить, но оно и без приказаний деда насильно вторгалось в память болезненной занозой. Он никогда не
рассказывал сказок, а всё только бывалое, и я заметил, что он не любит вопросов; поэтому я настойчиво расспрашивал его...
Бабушка не спит долго, лежит, закинув руки под голову, и в тихом возбуждении
рассказывает что-нибудь, видимо, нисколько не заботясь о том, слушаю я ее или нет. И всегда она умела выбрать
сказку, которая делала ночь еще значительней, еще краше.
Нет, дома было лучше, чем на улице. Особенно хороши были часы после обеда, когда дед уезжал в мастерскую дяди Якова, а бабушка, сидя у окна,
рассказывала мне интересные
сказки, истории, говорила про отца моего.
Что такая книга существует, я узнал незадолго перед этим в школе: в морозный день, во время перемены, я
рассказывал мальчикам
сказку, вдруг один из них презрительно заметил...
Они
рассказывали о своей скучной жизни, и слышать это мне было очень печально; говорили о том, как живут наловленные мною птицы, о многом детском, но никогда ни слова не было сказано ими о мачехе и отце, — по крайней мере я этого не помню. Чаще же они просто предлагали мне
рассказать сказку; я добросовестно повторял бабушкины истории, а если забывал что-нибудь, то просил их подождать, бежал к бабушке и спрашивал ее о забытом. Это всегда было приятно ей.
По временам Иохим собирал ребят вокруг себя в кучу и начинал
рассказывать им веселые присказки и
сказки.
Поздравила я моего ямщика.
«Зимовка тут есть недалеко, —
Сказал он, — рассвета дождемся мы в ней!»
Подъехали мы, разбудили
Каких-то убогих лесных сторожей,
Их дымную печь затопили.
Рассказывал ужасы житель лесной,
Да я его
сказки забыла…
Согрелись мы чаем. Пора на покой!
Метель всё ужаснее выла.
Лесник покрестился, ночник погасил
И с помощью пасынка Феди
Огромных два камня к дверям привалил.
«Зачем?» — «Одолели медведи...
Бывало, Агафья, вся в черном, с темным платком на голове, с похудевшим, как воск прозрачным, но все еще прекрасным и выразительным лицом, сидит прямо и вяжет чулок; у ног ее, на маленьком креслице, сидит Лиза и тоже трудится над какой-нибудь работой или, важно поднявши светлые глазки, слушает, что
рассказывает ей Агафья; а Агафья
рассказывает ей не
сказки: мерным и ровным голосом
рассказывает она житие пречистой девы, житие отшельников, угодников божиих, святых мучениц; говорит она Лизе, как жили святые в пустынях, как спасались, голод терпели и нужду, — и царей не боялись, Христа исповедовали; как им птицы небесные корм носили и звери их слушались; как на тех местах, где кровь их падала, цветы вырастали.
— Не ври. Не люблю…
Рассказывай сказки-то другим, а не мне.
С этих пор, до самого моего выздоровленья, то есть до середины Страстной недели, Палагея ежедневно
рассказывала мне какую-нибудь из своих многочисленных
сказок.
Я думал только уже об одном: о свидании с милой сестрицей и о том, как буду я читать ей арабские
сказки и
рассказывать об Иване Борисыче.
— Вот видишь, старый приятель, наведывайся сколько хочешь.
Сказки я умею
рассказывать, но ведь до известных пределов, — понимаешь? Не то кредит и честь потеряешь, деловую то есть, ну и так далее.
Под влиянием этого чувства я тоже умерил свою резвость. Применяясь к тихой солидности нашей дамы, оба мы с Валеком, усадив ее где-нибудь на траве, собирали для нее цветы, разноцветные камешки, ловили бабочек, иногда делали из кирпичей ловушки для воробьев. Иногда же, растянувшись около нее на траве, смотрели в небо, как плывут облака высоко над лохматою крышей старой «каплицы»,
рассказывали Марусе
сказки или беседовали друг с другом.
Медленно шел Ромашов вдоль лагеря, возвращаясь домой. Шепот в одной из палаток заставил его остановиться и прислушаться. Кто-то полузадушенным тягучим голосом
рассказывал сказку...
Но не такая участь ожидала Володю. Он слушал
сказку, которую
рассказывал ему Васин, когда закричали: «французы идут!» Кровь прилила мгновенно к сердцу Володи, и он почувствовал, как похолодели и побледнели его щеки.
Прежде всего мы обратились к Очищенному. Это был своего рода Одиссей, которого жизнь представляла такое разнообразное сцепление реального с фантастическим, что можно было целый месяц прожить в захолустье, слушая его рассказы, и не переслушать всего. Почтенный старичок охотно согласился на нашу просьбу и действительно
рассказал сказку столь несомненно фантастического характера, что я решался передать ее здесь дословно, ничего не прибавляя и не убавляя. Вот она.
— Какова
сказка, — отвечал слепой, — и кому сказывать. Вот мы ономнясь
рассказали старицкому воеводе
сказку про козу косматую, да на свою шею: коза-то, вишь, вышла сама воеводша, так он нас со двора и велел согнать, накостылявши затылок. Вперед не
расскажем.
В восемь часов шли к вечерне; в десятом Иоанн уходил в спальню, где трое слепых
рассказывали ему
сказки; он слушал их и засыпал, но ненадолго: в полночь вставал, и день его начинался молитвою!
Немного подалее старик, с седою кудрявою головой, с длинною бородой,
рассказывал молодежи какую-то
сказку.
— Нет, — сказал, смягчаясь, Иван Васильевич, который за молодечество прощал Вяземскому его выходки, — рано Афоне голову рубить! Пусть еще послужит на царской службе. Я тебе, Афоня, лучше
сказку скажу, что
рассказывал мне прошлою ночью слепой Филька...
— Какую же
сказку соизволишь, батюшка-государь? — спросил он с притворным, а может быть, и с настоящим страхом. — Не
рассказать ли тебе о Бабе-яге? О Чуриле Пленковиче? О Иване Озере? Или не велишь ли твоей милости что-нибудь божественное
рассказать?
— Ребята! — сказал, подбегая к ним, один молодец, — атаман опять начал
рассказывать про свое житье на Волге. Все бросили и песни петь, и
сказки слушать, сидят вокруг атамана. Пойдем поскорее, а то места не найдем!
— Погоди-ка! — сказал Иоанн, с намерением придать более правдоподобия своему желанию слушать рассказчика, — я эту
сказку знаю.
Расскажи лучше про Акундина!
Арина Петровна много раз уже
рассказывала детям эпопею своих первых шагов на арене благоприобретения, но, по-видимому, она и доднесь не утратила в их глазах интереса новизны. Порфирий Владимирыч слушал маменьку, то улыбаясь, то вздыхая, то закатывая глаза, то опуская их, смотря по свойству перипетий, через которые она проходила. А Павел Владимирыч даже большие глаза раскрыл, словно ребенок, которому
рассказывают знакомую, но никогда не надоедающую
сказку.
Когда я
рассказывал им о том, что сам видел, они плохо верили мне, но все любили страшные
сказки, запутанные истории; даже пожилые люди явно предпочитали выдумку — правде; я хорошо видел, что чем более невероятны события, чем больше в рассказе фантазии, тем внимательнее слушают меня люди.
Если у меня были деньги, я покупал сластей, мы пили чай, потом охлаждали самовар холодной водой, чтобы крикливая мать Людмилы не догадалась, что его грели. Иногда к нам приходила бабушка, сидела, плетя кружева или вышивая,
рассказывала чудесные
сказки, а когда дед уходил в город, Людмила пробиралась к нам, и мы пировали беззаботно.